Серое туманное утро. Поезд в Хогвартс вот-вот отъедет. К несчастью, он отходит не от волшебной платформы 9 и 3/4, как в книгах о Гарри Поттере, а от восьмой платформы Юстона. И заполнен он не совами и сладостями, а местными пассажирами, которые направляются в тоскливый Уотфорд.

Все это напоминает мир магглов, конечно. Но, несмотря на однообразное окружение, поезд действительно отправляется в самую знаменитую школу мира, где царит волнение после десяти лет съемок, восьми снятых фильмов, заработанных 3, 4 миллиардов фунтов (а последние два фильма еще не вышли в прокат). Сегодня один из последних дней съемок Гарри Поттера в студии Ливсден, где находится внушительный ряд старых самолетных ангаров, окруженных трейлерами и палатками, в которых гримеры создают гоблинов. Местные водители такси называют это «гулаг». Сюда трудно проникнуть (на атомных станциях и то охранников меньше), но это больше похоже на базу Второй Мировой, чем на стучащее сердце громаднейшей кинофраншизы. Хотя это и совершенно не голливудское место, в этих ангарах книги Дж. К. Роулинг, разошедшиеся более, чем 450 миллионами копий, обращаются в фильмы, которые на этой неделе подойдут к концу.

Миллионы молодых и не очень поклонников со всего мира страстно ждут, когда же доснимут два последних фильма, созданных по седьмой книге Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти». Первый из них, снятый вопреки традиции на природе, выходит в прокат 19 ноября. Он покажет нам Гарри Поттера с его верными друзьями Гермионой Грейнджер и Роном Уизли в пути, уклоняющихся от Министерства Магии и ищущих крестражи (предметы, содержащие элементы души Темного Лорда и препятствующие смерти Волдеморта, если их не уничтожить). Вторая часть, которая включает в себя грандиозную битву за Хогвартс и в которой хорошие ребята под командованием Гарри вступают в бой с Волдемортом и его темными силами, появится в кинотеатрах следующей весной. Фильмы снимались вместе. Комплексность графика походила на кубик-рубик из возможностей актеров, логистического ужаса и процесса длиной в 260 дней. Но когда Дэвид Йейтс, режиссер, сегодня вечером скажет «Снято!», все кончится, съемки будут выполнены, команда разойдется. Останется только редактировать и монтировать магию на компьютере, которая создаст бутылки шампанского и заставит волшебников летать. Сегодня последний шанс поймать Гарри, Рона и Гермиону, бывших раньше компанией детишек, перед тем, как ветры взрослой жизни раскидают их по разным сторонам. 

Когда троица начала съемки по первой книге «Гарри Поттер и Философский Камень» в далеком 2000 году, они еще подростками не были. Дэниелу Рэдклиффу (Гарри, если кто-то живет на Марсе) было всего 11 лет. Его единственной претензией на славу была роль Дэвида Копперфилда. Эмма Уотсон (Гермиона) была десятилетней среднестатистической школьницей, которая читала третью книгу о Поттере, когда в ее школе было объявлено о прослушиваниях. Руперту Гринту (Рон) было 12 лет, и он уже был глобальным поклонником Поттера на тот момент. Ему всегда казалось, что его собственная семья похожа на семью Уизли. Он чуть ли не гипнотизировал себя: «Я Рон, я Рон». Он даже сочинил рэп на демонстрационной подборке. Когда они впервые приехали в студию Ливсден детьми, они и не думали о том, что проведут там еще десяток лет, и о том, что станут самыми популярными молодыми людьми на планете, стоящими 42 млн фнт, 22 млн фнт и 20 млн фнт соответственно.

Блуждая по пыльным ангарам, таким огромным, что членам команды приходилось перебираться от одного конца студии к другому на велосипедах, актеры не знали, что реальность приведет их к тому, что здесь пройдет их юность. Сегодня днем три молодых звезды вместе снимают ключевую сцену. В ремнях безопасности ребята прыгают на подвижную платформу с вылепленным белым краем. Когда гении по спецэффектам завершат свою работу, это станет драконом. На данный момент это выглядит как слабая форма ярмарочной вставшей на дыбы лошади с кучей камер, нацеленных на нее. Работа хлопотливая и требующая точности. Юным актерам нужно спрыгнуть на конкретный кусочек платформы в точно выверенное время, смотря при этом в определенную камеру. Зеленый фон сзади испещрен красными крестами, которые станут вспомогательными средствами при обработке эпизода спецэффектами.

«Стеклопластиковый щит, помещенный в металлическую раму, будет двигаться и «дышать», как дракон, – объясняет Джон Ричардсон, руководитель по спецэффектам, в один из бесконечных перерывов. – Сначала мы готовим мультипликационную анимацию движения дракона. Затем мы используем ее для программы «щита» дракона. Он может перемещаться по четырем осям, что делает его довольно реалистичным. Для этого нам также необходимо 20 съемок с разных углов, поэтому они играют, передвигаются вниз и вверх: именно так они они бы вели себя, если бы перед ними был настоящий дракон.»

После бесчисленных попыток, через несколько часов съемок Дэниел Рэдклифф напевает себе что-то и выстукивает целый ритм на «шее дракона», психологически настраивая себя на следующую попытку. Вот как выглядит повседневная жизнь актера.

Это вовсе не задуманный прыжок. В этом эпизоде актеры должны быть насквозь промокшими (дракон только что пролетел под водопадом), поэтому в перерывах к каждому подходит небольшой отряд костюмеров с целью намочить волосы и одежду актеров, чтобы гарантировать идеальное следование сценарию. Актеры играют и прихорашиваются. Рон и Гермиона принимают это обслуживание со стоицизмом, подобным течению дзэн: с них хватит этой практики. Дэниел Рэдклифф, однако, выглядит маниакальным, потерявшим рассудок. «Я люблю быть мокрым, я люблю это, я люблю это, я люблю это», – напевает он, пока костюмер вновь обливает его водой. Постукивание продолжается. С одной стороны, съемочная команда беспокоится из-за того, что он спрыгивает на 6 футов вниз с дракона. Из Рэдклиффа идут энергия и энтузиазм по отношению к сцене, даже когда съемка не ведется, но они еще и увеличиваются при крике режиссера «мотор!». С другой стороны, Эмма Уотсон спрашивает с надеждой: «На этом с драконом все?» Режиссер мотает головой. «Ты можешь вернуться завтра», – шутит он. 

Команда тяжело вздыхает; все они знают, что их время подходит к концу. Им нужно закончить съемки сцены сейчас, потому что больше времени не будет. Завершая это дело, съемочная группа всматривается в объективы, техники бездельничают, актеры снова намокают (Рэдклифф снимался в «мокрых» сценах на протяжении двух недель). На площадке очень холодно, через ангары доносится сквозняк. Большинство работников одето в стеганые куртки, несмотря на то, что на дворе лето. 

Выдался на редкость солнечный день, но на съемках темно. Удивительно, но невольно задумываешься о том, правильно ли поступили эти всемирно известные и невероятно богатые дети, отдав свои подростковые годы – именно те, когда человек узнает, кто он и кем хочет быть, – мрачному существованию в этих старых ангарах. Удобно устроившись на диване продюсера Дэвида Хэймана (человек, который завладел авторскими правами и передал проект Warner Bros.), я [прим. переводчика: автор статьи] интересуюсь, жалели ли когда-нибудь об этом дети.

«Не хватит ли с них? – не отвечая прямо на вопрос, размышляет Хэйман, кроткий и задумчивый мужчина. – Да и нет. Совмещенные съемки последних двух фильмов составили очень долгий график. Я уверен, что они измотаны. «Гарри Поттер» действительно отобрал у них половину жизни. Съемки каждого фильма занимали порядка 30-ти недель, и Дэниел находился здесь ежедневно. Его энергия удивительна: за 10 лет он болел всего лишь 10 минут.»

Но хорошо ли так проводить юность?

«Мы старались сделать для них все, что могли, в плане опеки и заботы. Здесь была установлена школа, но Эмма стала единственной, кто захотел получить высший уровень образования, и поступила в университет. Дэниел обучался платно тем дисциплинам, которые его интересовали. Однако он слишком много занимался съемками, чтобы пойти на высшее образование. Съемки, разумеется, оставят свое пятно, – говорит он, неожиданно становясь более прямым в разговоре. – Здесь эти трое чувствуют себя наиболее расслабленно: теперь, когда они так знамениты, им удобнее быть здесь, чем где-либо еще. Они не вернутся сюда, и это станет для них в некотором роде утратой. Богатство и слава сильно отличают ребят от их сверстников. У них не было нормальной жизни. Им не просто выйти на улицу, и они не ходили в школу в отличие от своих ровесников. Я уверен, что иногда это дается с трудом, но они прекрасно справились. Их семьи очень поддерживают их, и это создает колоссальную разницу.»

Тот же вопрос был задан самим актерам в перерывах между съемками (теперь они принялись снимать сцену в глубинах волшебного банка Гринготтс, где волшебники хранят все свои богатства) в окружении гоблинов, которых играют карлики, или «маленькие люди», как им самим нравится себя называть. 

Руперт Гринт, играющий Рона, выглядит крупнее, чем кажется; он милый и приземленный парень. «Странно ощущать, что все это подходит к концу, – признается он. – Все это еще не запомнилось твердо. Десять лет! Сейчас мне 21. Трудно вспомнить, что было до Поттера.»

Жалеет ли он о чем-нибудь? «Я не знаю, – говорит он с ухмылкой. – Наверное, о школе. Странно было не иметь группы сверстников, не приходить каждый день в кабинет, не знать шуток, понятных лишь этому классу, не бывать на школьных экскурсиях. Полагаю, в социальном плане я упустил вечеринки... но ангар в Уотфорде – это родное место. У нас есть прекрасная гримерка с настольным теннисом и дартсом, видео-играми, Xbox и телевизором. Я много играл в Guitar Hero. В это играют все.» Позже Эмма сказала, что сама провела там немало времени. Вероятно, слишком много.

Являются ли Дэниел и Эмма его лучшими друзьями? «Я не вижусь с ними на каникулах, но я провел с ними почти каждый день последнего десятилетия. Они мне как родные брат и сестра, – ухмыляется Руперт. – Покинуть этот безопасный мыльный пузырь – нечто паранормальное. Снаружи все так странно: нас очень часто узнают на улицах, трудно быть обычным. Это ограничивает нас в определенной мере.»

Съемки продолжаются. Нумератор гласит: «День 257: Дубль 4». Это особенный момент для Гермионы.

«У меня есть сумасшедшая идея!» – кричит она уже в который раз за сегодня, взмахивая палочкой в сторону воображаемого дракона (конечно, там пусто; это пространство будет заполнено при помощи компьютера) и освобождая его от цепей, дабы тот мог вывести их на свободу (по книге Гарри освобождает дракона; вероятно, фильмы о Поттере набирают капитал, поддаваясь голливудской тенденции создавать женщин-героев). Звезды совершают те же телодвижения; режиссер объявляет новый перерыв, и актеры вместе со съемочной группой благодарно поглощают чай и булочки.

Эмма Уотсон пьет кока-колу и дает интервью. «Мы все спасаемся сахаром. Это единственная вещь, которая помогает нам продержаться», – говорит Эмма. Она взвинчена, взволнована. 

«Это моя большая сцена, – улыбается Уотсон. Она тоже не может поверить в то, что это ее последний день. – Я продолжаю щипать себя, пытаюсь прочувствовать сцену, поверить в нее, но это трудно переварить.»

В отличие от Гринта, который на вид переживает психическое расстройство по поводу окончания кинофраншизы, Уотсон рада двигаться дальше. Теперь, уже обосновавшись в Америке, где она изучает литературу в университете Брауна на Род-Айленде, она вернулась на несколько последних съемочных дней. «Здесь мой дом, но в то же время я не могу дождаться чувства свободы и того, когда буду принадлежать самой себе», – говорит она.

«Мы занимались этим очень, очень долго; похоже, что 11 лет, а не 10. Я обожаю Америку: все так дружелюбны там. Я скучаю по Англии, но я не так известна в США, слава оказывает на меня меньшее влияние в Штатах.»

В жизни Эмма – душа компании. Вмиг становится ясно, что в настоящей жизни она не может иметь романтических отношений с Рупертом Гринтом, более крупным, медленным и – посмею сказать – менее ярким созданием. Очаровательная, умная и ослепительно красивая Уотсон не может дождаться, когда же Поттер наконец подойдет к концу и начнется ее настоящая жизнь.

А что насчет Дэниела Рэдклиффа? Во всех промо-интервью он вторит: «Я просто хочу сниматься».  Говоря о последних десяти годах, он постоянно заявляет: «Радость от съемок перевешивает все заковыристые каверзы и хитрости жизни вне площадки – это важно для меня, это то, что я люблю, где хочу находиться как можно дольше».

О своих чувствах по поводу окончания съемок и франшизы он говорит следующее: «Это будет очень странно. Я не могу предсказать, какой будет моя реакция. Все детали моей жизни как подростка связаны с каждым кадром Гарри Поттера».

Рэдклифф прожил на студии Ливсден больше, чем кто-либо другой. Мысль о расставании с этим местом еще не совсем осенила его; возможно, это трудно понять, пока этот момент не пришел. Однако абсолютно ясно, что он горюет по своей профессии: его игра на сцене "West End” была принята критически.

Скоро все подойдет к концу. Команда – дизайнеры, костюмеры, создатели спецэффектов, съемочная бригада, наставники молодых звезд – будет разбита, все разойдутся на новые кинематографические пастбища. За десять лет отдел художественного оформления, группа из 58 человек, создал 588 съемочных площадок, за десять лет у этих 58 человек родилось 35 детей. 

Это последний отчет. Это последний кадр того, что в среде продюсеров называется «последним семейным снимком». По существу, эта «семья» нанимала одних и тех же людей на протяжении десяти лет: неслыханная стабильность для такого рода фильмов, которые обычно перестраиваются на новые проекты каждые несколько месяцев. И все же одно странное изменение было неминуемо осуществлено.

Над первыми двумя фильмами серии работали разные дизайнеры, затем с третьего фильма и далее работал один и тот же человек (она изменила символ Хогвартса, сделав его меньшим в размере), но все они работали под крылом одного и того же контролера отдела – Шарлотты Финли. Разумеется, сменялись режиссеры: первые две картины созданы Крисом Коламбусом, третья снята Альфонсо Куароном, Майк Ньюэлл взялся за четвертую, а с пятой по восьмую режиссировал Дэвид Йейтс. Были и изменения в актерском составе: в основном, дублеры и массовка, однако самое заметное изменение – это роль Альбуса Дамблдора. Ричарда Харриса заменил Майкл Гэмбон в связи со смертью первого, произошедшей в 2002 году после релиза второго фильма серии.

Все команды голодны, поэтому в столовой все гудит. Гоблин Грипхук (Крюкохват) катается на своем скутере от "Segway”, который специально настроен под его рост. Он тормозит, чтобы дать интервью. Уорвик Дэвис, король «маленьких людей» (он руководит агентством, которое нанимает множество таких людей), также исполняет роль профессора Филиуса Флитвика. 

«Я не думал, что мне будет так грустно сегодня, – признается он. – Но прошло десять лет. Я буду скучать по этим людям. Однако я буду неприятно удивлен, если столкнусь с безработицей впервые за десять лет.»

Уорвик говорит, что последние два фильма ему понравилось снимать больше прочих, поскольку съемки велись на открытой местности: «Мы были в Пемброкшире, где из-за кустов выпрыгивали папарацци. Я стоял на песчаных дюнах и провел большую часть времени в попытках достать песок из своих линз.»

За ним находится стол, на котором выставлены искусственные модели гоблинов. На каждого из них надета индивидуализированная маска, которая требует несколько часов для ежедневного нанесения. Напротив них стоят такие же модели, одетые в гоблинов-охранников банка Гринготтс. Внезапно начинается шумное действие: отдел костюмеров продает некоторые вещи и аксессуары. Толпы актеров заднего плана стремятся заполучить эти предметы. Это редкий случай, ведь план таков, что сюжет и эти ангары, содержащие различные съемочные площадки, превратятся в музей Гарри Поттера; нет практически ни одной вещи, которую можно было бы продать, и все это имущество имеет особые пометки и помещено в контейнеры, которые хранятся в одном из ангаров. Когда музей откроется, все площадки будут заново обустроены, так и прося вернуть свою былую славу. 

Съемочные площадки, конечно, близки к иллюзии; человек, который воплощает в жизнь книги Дж. К. Роулинг, – это художник-постановщик Стюарт Крейг. Этот джентльмен с поседевшими волосами работал над всеми восемью фильмами серии. Джоан Роулинг о его работе говорит следующее: «Мне нравится, как смотрятся фильмы. Они действительно отражают то, что было в моем воображении все эти годы.»

Его кабинет полон строительных рисунков и маломасштабных моделей его съемочных площадок. Далее следует приглашение посмотреть на настоящие съемочные места, и подобно Вилли Вонке, Крейг ведет своих гостей в волшебный загадочный тур по обширным холодным ангарам. Поворот за угол, и вот уже центр Хогвартса. Это не та школа, что известна всем нам, это – поле боя. Все изуродовано: мраморные лестницы превратились в руины, стены наполовину обрушены. Пребывание там вызывает печальные мысли. Но затем иллюзия рассеивается: крупная мраморная глыба оказывается легкой как перышко и от слабого толчка скатывается по лестнице. Это крашеный пенопласт. Благодаря громадным ангарам и грандиозному бюджету Крейг смог построить постоянные полномасштабные съемочные площадки для Большого зала Хогвартса, кабинета Дамблдора, Министерства Магии и других мест, фигурировавших в фильмах. Затем художник-постановщик проводит посетителей в облицованный глянцевой плиткой зал Министерства Магии (навеянный лондонским метро). Деспотическая статуя магглов, раздавленных властителями-волшебниками, основывалась на советских фигурах времен Сталина. А Хогвартс является комбинацией архитектуры колледжа Крайст-Черч, Оксфорда и Даремского и Глостерского соборов. «Американцам это безумно нравится», – с улыбкой говорит Крейг.

Невозможно рассматривать кинематографический мир Хогвартса, не задумавшись о причинах невероятной популярности Поттера. В недавнем исключительном интервью с Опрой Уинфри Дж. К. Роулинг рассказала о том, как серьезно ее романы связаны со смертью. Она начала свою работу в 1990 году, за шесть месяцев до того, как ее мать Анна в возрасте 45-ти лет умерла от рассеянного склероза. 

«Ее смерть отражается буквально на каждой странице книг о Гарри Поттере, – сказала Роулинг. – Хотя бы половина пути Гарри касается смерти, того, какое действие она производит на мир живых, что значит смерть, что может «выжить» ее. Поэтому, если бы моя мать не умерла, не было бы Гарри Поттера. Я не думаю, что это сказано громко. Книги такие, какие они есть, потому что она умерла, потому что я любила ее, и она умерла.»

Это особенная истина финальной книги «Гарри Поттер и Дары Смерти». В седьмой части Гарри – взрослый человек, а не герой-сирота, который во всем с легкостью преуспевает. На этот раз его покровители – Альбус Дамблдор, грандиозный волшебник и директор Хогвартса, и Сириус Блэк, полный энергии крестный отец, – мертвы. Гарри должен справиться в одиночку. Жизнь трудна: он в бегах, палочка сломана, он в ссоре с Роном и не может быть вместе со своей любимой девушкой по имени Джинни, его постоянно посещают мысли о тех, кто отдал за него свою жизнь. В книгу также введен спектр магглов, уведенных ночью, подверженных гонениям, измученных силами зла Волдеморта за свою «грязную» кровь. Язык и мотивы холокоста и чистки пропитывают повествование. Гарри, почти один, должен принять вызов тоталитарных сил зла. Это колоссальное задание, которое грозит сокрушить Поттера, окруженного сомнениями и обязанного ради победы принести себя в жертву, подобно Христу, и понять, что он готов к смерти, которая на самом деле не представляет для него опасности.

Эти вещи кажутся слишком серьезными для детской книги, однако, может быть, готовность Роулинг справляться с крупными темами и вечными жизненными вопросами все объясняет. Документально оформлен тот факт, что сказки обладают важной функцией: в работе "The Uses Of Enchantment” детский психоаналитик Бруно Беттельгейм объясняет, как старые сказки позволяют детям бороться со своими глубинными страхами. Вероятно, ключ к популярности Гарри Поттера в том, как Роулинг рассматривает темноту, уязвимость, присущую маленькому, совсем юному человеку, одинокому в большом и страшном мире, но побеждающему зло только при помощи разума и любви. 

Волшебный путь в книге, в конце концов, не только путь Гарри, но и путь самой Роулинг. Начиная с того негладкого стола в кофейном магазине Эдинбурга, Джо, у которой не было ни гроша, использовала ручку, бумагу и свое воображение, чтобы наколдовать семь книг и грандиозный успех. Может быть, настоящий урок Поттера и Роулинг в том, что маленький человек действительно может добиться чего-то. Но чтобы это стало возможным, темные и страшные кусочки жизни должны быть признаны нами.

Так же, как и все важные темы, книги и фильмы наполнены маленькими моментами волшебства: летающие машины, гремучие ивовые ветви, тайные комнаты, заклинания, квиддич – все, насыщенные знакомым, греющим душу духом товарищества старой и любимой истории о школьных приключениях. Но что делает Поттера таким особенным, так это то, что серия о нем стала такой же успешной, как произведения Энид Блайтон. Раньше именно Блайтон знакомила поколения детей с восхищенным и саркастическим удовольствием от погружения в книгу в первый раз. Теперь же первое вступление в мир наслаждений чтения обеспечено Поттером. Несмотря на стилистическую громоздкость, дети жадно познают крепко сплетенные сюжеты, которые становятся воротами к пониманию того, как книга может так порабощать ум. В мире детей, зависимых от компьютерных игр и телевизора, стало чудом то, как Гарри Поттер направил миллионы маленьких людей к новому захватывающему развлечению. За это мы все должны быть благодарны. И рядом с этим фильмы и парки развлечений, хоть они доходны и веселы, – всего лишь второстепенные явления.